Adieu au langage

Сначала кажется, что это «Кролики» Линча от больших понтов растянутые на час под 7-ю симфонию Бетховена, ведь проблема коммуникации не свежа, мягко говоря, ее, например, еще Сартр в 1930-х обильно развивал. Что до феномена многозначности речи, то ярче всего на квадратный сантиметр текста он представлен в «Давай, потолкуем!» Роберта Шекли. Из-за обилия разнородных источников, процитированных в фильме, озвученная ближе к концу фильма цитата из пролога «Города» Саймака - другого фантаста - не кажется случайной. Можно собрать озвученные цитаты, обозреть источники-авторов и выявить систему, но восприятие фильмы как трипа, грезы более приятно и может даже не менее продуктивно. Несмотря на всю претенциозность, загруза фильм не вызывает – может из-за того, что показанное в основном уровня «новичков» Фотосайта или завсегдатаев «Моего мира» на Мэйл-ру: симпатичная голая тетенька, собачка, осенние листья, огни в дождь.

«Скоро нам понадобится переводчик, чтобы понимать самих себя»;
выбор [художника, автора] «Жить или рассказывать»

Интересное и очень неоднозначное кино от французского мэтра. Можно долго спорить, что "хотел сказать автор" и в своем ли уме еще Годар. Однако мне "Прощай, речь" показалась радикальной версией фильмов Микеланджело Антониони о некоммуникабельности.

Или еще можно сравнить новый фильм Годара с "К чуду" Терренса Малика. Оба творения повествуют о семейной паре, переживающей кризис отношений. У Малика главные герои постоянно шепчут что-то детское о любви, а у Годара постоянные философские рассуждения о всевозможных вещах. Данные подходы к построению диалогов много критиковали, однако далеко не все обратили внимание, что в обоих случаях все эти разговоры ни к чему не вели, лишь убедительно показывая кризис семейных отношений, не способность главных героев понять друг друга и суть своего существования.

Политически радикально настроенный Годар связывает все с современным общественным устройством, которое представляется ему схожим с тоталитарным. Не знаю, верит ли еще француз в идеалы социализма, но "Прощай, речь" оставляет довольно гнетущее чувство безысходности, невозможности познания окружающего мира и нас самих. И лишь не обремененный разумом пес может спать спокойно.

Несколько разочаровало лишь то, что Годар порой совершенно забывал о профессиональном построении мизансцен и снимал чуть ли не на любительском уровне. С другой стороны, некоторые сцены с точки зрения режиссуры вполне хороши.

Что можно сказать по поводу позднего Годара? Это сложно, это своеобразно, это очень очень на любителя. Скажу честно, зачастую поздние вещи великого французского классика мне не нравятся совсем, но в данном случае я даже жалею, что не посмотрел фильм в 3D, хоть и определённые визуальные ходы умозрительно были понятны. Как ни странно, в данном случае поток мыслей оказался мне чем-то близок и даже зацепил. Кто знает, может, он ещё снимет второе "На последнем дыхании".

Фильм участвовал на Каннском кинофестивале и поделил приз жюри с картиной "Мамочка" Ксавье Долана. Таким образом, эту премию получили как самый молодой, так и самый пожилой режиссёры конкурса. Разумеется, получать приз явился только тот, что моложе.

Хрень. Я не сильно знаком с поздним Годаром, но ранний он был очень хорош. Сейчас он больше похож на больного поехавшего человека, который снимает понятный только ему бред. Не знаю чем этот набор кадров и псевдофилософских речей может кому-то нравится, но как по мне это и фильмом назвать сложно.

Первый раз на данный "собачий бред", я написал невнятный отзыв с кучей тавтологических и логических ошибок, что в принципе объяснимо сюжетной конвой данного видеоарта, и моей безграмотностью.

Годар утешил своё самолюбие и получил пальмовую кость, французские критики счастливы и довольны, конец истории...

Раздражало меньше чем Социализм, и на том спасибо

Современная демократия порождает особенный, политизированный образ мышления, предрасположенный к тоталитаризму.

Даже будучи, в общем, согласным с политико-социальными взглядами великого режиссёра (этого уже не отнять) Жан-Люка Годара, тяжело отделаться от мысли, что попрощавшись с речью, он избавился и от киноязыка, в частности.

Россия никогда не станет частью Европы. Если русские станут европейцами, то они перестанут быть русскими.

А лишившись магии кинематографической интерпретации действительности, творчество 84-летнего француза стало всего лишь рыхлым набором образов, иногда очень красивых, а иногда попахивающих любительщиной, снятой на мобильный агрегат связи.

Только собаки могут любить другого сильнее себя.

И не важно, что кино о мужчине и женщине и их невозможности коммуникации друг с другом, становится выражением некоммуникабельности человеческого общества при нынешнем политическом строе.

Женщина не способна причинить Зла. Она может надоедать, может убить, и только.

Всё познаётся в сравнении. 3Д. Слова. Язык. Речь. Их отсутствие. Первый фильм в истории кинематографа, который выигрывает если его смотреть с закрытыми глазами. До свидания, Годар.

- Почему, когда я говорю о равенстве, ты говоришь о дерьме?
- Потому что только в этом мы равны.

"Прощай, речь" (Adieu au langage) - это очередная попытка Годара принизить синематограф и использовать киноязык в качестве плацдарма для философско-политического онанизма. Патриарх ненавидит жанровое кино, а вот это здесь очень ощущается. Зачем ему сюжет? Зачем ему зритель? Годар превращает фильм в претенциозную и бредовую видеоинсталляцию, коллаж из пестрых кадров. С экрана потоком льются "умные фразы", только вот желание поразмыслить над ними совершенно не возникает. Зачем это делать, если Годар с собаки свободно перескакивает на Гитлера, затем с Гитлера на голую женщину и так далее. Здесь нет смысла, либо он глубоко законспирирован. Такой лютый avant-garde нам не нужен. Последнюю ленту Жан-Люка апологеты режиссера воспринимут как новый шедевр. А все остальные покрутят пальцем у виска. Может, пора уже в спецбольничку, а?

Ознакомившись с последним экспериментальным home video культового французского режиссёра, хотелось бы перефразировать классика: «Сегодня фильмы Годара не все могут смотреть. Вернее смотреть могут не только лишь все. Мало кто может это делать». Так что же это было: прощание с языком или со здравым смыслом?

«Adieu au langage» - это что-то среднее между футболом, сионизмом и хлебной выпечкой. Иными словами, штука – совершенно лишённая даже намёка на смысл. Попытка вынести в синопсис какую-то сюжетную линию – беспомощная спекуляция, как, пожалуй, и сам прожект съехавшего с катушек стареющего гуру. Ещё до того, как первые кадры обрушатся на сознание несчастного зрителя, прокатчик предупреждает посетителей кинотеатра: «Курение вредит вашему здоровью». Позвольте, господа, но ведь натурпродуктом автор всяко не ограничился! Картина неупорядоченного кислотного трипа с первой же минуты этого затянутого авангардного клипа крошит в пыль робкую надежду на вменяемость Годара. Люди в кинотеатре переглядываются, беззвучно спрашивая других подопытных бесчеловечного эксперимента француза: «Фильм уже начался? Что-то не так с плёнкой? Или это какой-то глупый розыгрыш?» Как бы не так! Соберитесь с духом, ценители прекрасного, ведь путешествие длиною в 70 минут по закоулкам самого вычурного авангарда наших дней только начинается!

Техническая особенность фильма - съёмка любительской камерой с ядерным количеством брака. При этом картинку периодически пропускают через цветовые фильтры, чтобы придать ей максимально нелепый вид. Для ракурсов выбирают странные точки, они не случайны, так как должны продемонстрировать «уход от штампов»: снимаем одного человека, переводим камеру на другого, но теперь пусть всё будет вверх ногами. Ах, какая находка! Невозможно обойти вниманием и оригинальные интертитры: непонятный текст на экране разными шрифтами разного цвета, фразы налезают одна на другую. Закадровый голос вещает какую-то чепуху про Гитлера, а нам показывают нарезку из чёрно-белых художественных фильмов. Во всей этой кутерьме всплывают несколько персонажей, из которых, пожалуй, основными героями являются двое. «Мужчина и женщина». Сразу должен предупредить, что участники годаровского трэш-шапито разговаривают цитатами. Отдельные фразы кажутся иногда достаточно внятными, но между ними нет никакой связи. Иногда, впрочем, текст расщепляется до уровня словосочетаний и даже отдельных слов: «Можно ли создать концепцию Африки?» Отношения в этой паре следует назвать, в лучшем случае, специфичными. Без вмешательства семейного психолога здесь никак не обойтись. Как вам такая картина? Напыщенный бородач, восседая на белом фарфоровом коне в ванной комнате, хлюпает периодически фекалиями, рассказывая то ли о Мао, то ли о каких-то вечных философских проблемах стоящей рядом голой бабе. Абсурд происходящего подчёркивает и другой герой фильма, чьё место в «Adieu au langage» слишком туманно, чтобы об этом долго рассуждать: он просто размахивает пистолетом и несёт какую-то околесицу. Будь я православным, легко мог бы поверить в то, что последовательность некоторых кадров годаровского «шедевра» способна материализовать демонов из преисподней. Или, на худой конец, горстку модных художников-содомитов. Весомую долю экранного времени занимает собака, в которой сумасшедшие критики видят целый набор символов, забывая о том, что символизм языка кино совершенно не требует приношения в жертву эстетического начала классического искусства.

Режиссёр страшно тужится в попытке произвести впечатление. Ему это очень важно, так как свой запас энергии на нормальный контакт со зрителем он уже исчерпал, но чувство собственной значимости не позволяет Годару снимать обычные драмы или комедии. Показателен в этом отношении пример Леоса Каракса, которому хватает самоиронии, чтобы бомбардировать киноманов в «Holy Motors» диким авангардом, но при этом удерживать зрительский интерес, не впадая в унылый пафос, не концентрируясь на особенностях своей выдающейся личности.

Стоит ли оно того, чтобы тратить своё время и деньги? Понимаете, многое зависит от того, насколько позднее творчество знаменитого мизантропа важно для вас. Одну женщину, решившую приобщиться к экспериментальному кинематографу, на протяжении всего сеанса рвало. На беспокойство заложников «Дома кино» она реагировала заученной фразой: «Ничего, подождёт…это всё-таки Годар!» Очевидно, что эта неустойчивая умозрительная конструкция может обрести статус культового кино в очень узком кругу специалистов. Если провести аналогию с миром художественной литературы, то «Прощай, речь» - это даже не новаторский «Улисс», а китчевые «Поминки по Финнегану». Эдакий эксперимент ради эксперимента, попытка определить, как далеко автор может зайти в поисках новых способов самовыражения. Конечно, режиссёру не хватает изобретательности, чтобы создать нечто по-настоящему интересное. Как можно было на этапе монтажа не понимать того, что из годаровского творческого лона не выйдет ничего, кроме маленького трупика? Десятки критиков, в трепете перед авторитетом, пытаются нарумянить младенцу щёчки, но это не оживит фильм. Лучше его было бы забросить, не доводя до проката. Как завещал Людвиг Витгенштейн: «О чем невозможно говорить, о том следует молчать».

В конце моего «Прощания с Годаром» я хотел бы процитировать Альбана Берга, автора моей любимой музыкальной драмы «Воццек». Выдающийся композитор-новатор, знаменитый своими экспериментами над формой, писал: «Я считаю своей удачей следующее. Ни один из слушателей, как бы хорошо он не был осведомлен о музыкальной форме этой оперы, о точности и логичности ее построения, ни один с момента поднятия занавеса и до окончательного его закрытия не обращает никакого внимания на различные фуги, инвенции, сюиты, сонатные формы, вариации и пассакальи, о которых так много написано. Никто не замечает ничего, кроме большого социального значения оперы, далеко превосходящего личную судьбу Воццека. Это, я считаю, и есть мое достижение».